«Знаете, если бы мне надо было написать по-настоящему сильную эротическую сцену, я дал бы несколько намёков, а остальное заполнил бы невнятным разговором…»
В. Пелевин, «Чапаев и Пустота»

           Я смотрел на голую стену, за которой сейчас – нет никаких сомнений – стоял Драко.
           С одной стороны, размышлял я, преимущество на моей стороне – выйти, пока я в коридоре, он не может. С другой стороны, а с какой стати ему выходить? Ведь он в Выручай-комнате, и всё, что ему может понадобиться, у него уже есть.
            Я попытался вспомнить, с какими ещё словами не обращался к стене… Да с какими только словами я к ней не обращался! Чёртов Малфой, подумал я, может, ты всё-таки выйдешь сам?
            Словно в ответ на мой вопрос передо мной материализовалась дверь – я чуть палочку не выронил от неожиданности. Сбросив мантию–невидимку, я шагнул к двери и в тот же миг, едва не заехав мне в лоб (хорош бы я был с двумя шрамами!) она распахнулась; чья-то рука, крепко ухватив за ворот, втащила меня внутрь и я очутился в Выручай-комнате – нос к носу с Малфоем. Волшебная палочка, которую он держал в руке, незанятой моей мантией, излучала мягкий свет, освещая его бледное лицо.
Дверь за моей спиной захлопнулась.
– Нокс! – насмешливо пропел Драко.
А вот фига тебе, подумал я, поднимая свою палочку:
– Люм...!
Губы Малфоя прижались к моим, не дав возможности закончить.
Разумеется, я не настолько хотел видеть целующего меня Драко, чтобы мешать ему – Нокс так Нокс.
        Поцелуй всегда казался мне самой интимной и волнующей составляющей любовных отношений,  и я скорее дал бы поцеловать себя Дементору, чем кому бы то ни было неженского пола, тем более так, как целовал меня Малфой, и тем более Малфою. Да и целовал он не меня, а того несуществующего человека, который стоит за громким словом «Избранный»…Откуда Драко мог знать, что подвиги, возвышающие меня над остальными, и, возможно, делающие привлекательным в его глазах, были просто подделкой и сейчас он подобен Кубку Огня, выбирающему Гарри Поттера Чемпионом от несуществующей школы?
Великий Мерлин, голова-то как кружится…

– Люмос! – выдохнул я, прервав наш затянувшийся поцелуй и получив, наконец, возможность лицезреть своего заклятого врага.

Драко поднял руку, словно защищаясь от удара, прикрывая глаза от света, слишком яркого после абсолютной темноты; я заметил, что его пальцы дрожат и вдруг осознал: то, что рано или поздно обязательно должно было произойти, уже происходит.
Я медленно отвёл руку Малфоя от его лица и направил её туда, куда устремилась сейчас, казалось, вся кровь, посылаемая бешеными толчками моего сердца; прижатая моей, его рука послушно задвигалась.
Я прикусил губу.

– Не молчи, пожалуйста, – неожиданно произнёс Драко, поставив своей неуместной просьбой меня в безвыходное положение – разговаривать с ним сейчас мне хотелось не больше, чем когда-либо, то есть не хотелось вовсе. В то же время мне казалась невыносимой одна только мысль о том, что Драко может струсить и пойти на попятную и я сказал первое, что пришло мне в голову:
– Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится. Да сними ты её уже…Не помню, правда, кто именно это сказал. Ваааау, да ты просто Аполлон…
– Станислав Ежи Лец. Как он расстёгивается?.. Друзья к бодибилдингу пристрастили. Великий Лорд, где ты только такой ремень откопал…
– Ты называешь друзьями этих двух накачанных тупиц? Впрочем, каждый человек должен делать то, что он делает лучше всего о-ох!.. Драко, что ты творишь??..
– Ты говори, – на мгновение подняв взгляд, невнятно произнёс Драко, умудряясь при этом не останавливаться, – я слушаю.
Закрыв  глаза, я прижался затылком к холодной стене, пытаясь собраться с мыслями:
– Так вот, в этом и заключается смысл жизни – делать то, что ты делаешь хорошо…о-о…И если ты не имеешь возможности делать то, что тебе нравится, пусть тебе нравится то, что ты делаешь…пусть даже другие делают это лучше. И если я не смогу убить Волдеморта - ай!! – я погибну, но не просто так, а во имя того, что люблю и во что…во что… верю… перестань, я сейчас не выдержу!!
– Тайм-аут! – объявил Малфой, с трудом переводя дыхание. – Встать помоги…спасибо. Пойдём, я тебе комнату покажу, – он усмехнулся, наблюдая за моими попытками оторваться от стены. – Штаны не потеряй…
Я попытался успокоиться, представив на минутку Амбридж (это всегда срабатывало) и, освещая себе путь, прошёл вглубь комнаты. О том,  для чего именно предназначалась эта Выручай-комната, гадать не приходилось; клянусь, взбреди кому-нибудь в голову ляпнуть здесь «Акцио, смазка!» – его тотчас сбила бы с ног дюжина баночек с вазелином…
Пол этой небольшой комнаты покрывал очень пушистый, странной лилово-розовой расцветки ковёр, на котором там и сям валялись подушки и прочая дребедень; воздух казался тяжёлым от каких-то сладких ароматов; без малейшего намёка на окна, стены казались звуконепроницаемыми.

– Это что – твой личный кабинет для деловых встреч? – вежливо поинтересовался я, зажигая разноцветные свечи, которыми, как грибами, было утыкано всё пространство, свободное от подушек и перинок. – Или это зал, где ты с друзьями занимаешься бодибилдингом?

Я отбросил ставшую ненужной уже доставшую меня волшебную палочку и принялся расшнуровывать кроссовки.

– А что ты ожидал увидеть в Выручай-Комнате-В-Которую-Малфой-Решил-Заполучить Поттера? Боксёрский ринг? – ответил Малфой, аккуратно складывая свои форменные брюки; его самодовольный тон вывел меня из себя:  я с силой толкнул его в грудь и он, потеряв равновесие, упал навзничь на пушистый ковёр; из его руки выпал маленький флакон – я поймал его на лету.

Травануть он меня, что ли, собрался, подумал я, или любовным зельем опоить? Интересно, какое из этих двух зол меньшее?
Малфой, улыбаясь, молча за мной наблюдал. Я невольно залюбовался его обнажённым телом, утопающим в лиловом меху…
Нет, уж лучше я его сам отравлю! пронеслась в моей голове мысль, и в тот же миг я был сбит с ног ловкой подсечкой.

– Это всего лишь масло, – прошептал Малфой, щекоча своим дыханием моё ухо. Я откупорил флакон – содержимое было прозрачным и ничем не пахло – и окунул в него палец.
– Давай вернёмся к тому, что ты говорил…а-ах!..(меня развеселило то, что это похотливое создание ещё не разучилось краснеть)… если я правильно понял, ты собираешься пожертвовать собой? Мерлин, до чего у тебя ловкие пальцы…ловец ты наш…
– Томас Карлейль сказал, что высшее счастье – это самопожертвование, – блеснул я эрудицией.
– Но для того, чтобы пожертвовать собой, необходимо  испытывать чувство огромной, всепоглощающей силы, сильнее инстинкта жизни. Испытать такое способен только сильный человек. А ты…
Он осторожно снял с меня очки и смотрел, не отрываясь, прямо в глаза. Молчание затянулось, мне стало не по себе, и я одним движением перевернул его на живот.
– Поверь, я достаточно силён.
– Неужели? – игриво поинтересовался Драко.
– Ужели, ужели…Вот так!.. О, дааа…не больно?
– Не очень…Ты только не молчи…Я хочу слышать твой голос….когда это случится…
От острейшего, накатывающего волнами наслаждения путались мысли; наконец, стараясь не сбиться с ритма, я заговорил:
– Хемингуэй считал, что секс…
это наилучший способ снять…
нервное перевозбуждение после…
творчества. Не знаю, что…
именно ты делаешь, когда…
тебя охраняют Крэбб и Гойл…
но я думаю, что твой…
творческий  процесс…
зашёл в тупик…
Чем же ты…
здесь
за
нят
Мал
фоооооооооооооооооооооой!!!

От вопля, в который перешёл мой срывающийся шёпот, по идее, должен был обвалиться потолок…
В изнеможении я рухнул, окончательно впечатав Драко в ковёр – из карликовых пушистиков он соткан, что ли? – пронеслось в моей голове… Джинни бы сюда – она была бы в шоке…
На миг в моём воображении возникла картина: Джинни вбегает в эту комнату и, не обращая на меня с Драко ни малейшего внимания, начитает причитать над ковром, ради которого несчастные зверьки расстались со своими шкурками. О, Мерлин…
Я вытер мокрый лоб о спину Малфоя. Он застонал.

– Извини, – шепнул я, высвобождаясь из сладостного плена, и откидываясь на спину. Всё тело ломило, но на душе было легко, словно все мои проблемы разрешились сами собой. Первый раз…МОЙ ПЕРВЫЙ РАЗ!..
– Мой тоже, – послышался слабый голос Малфоя. Опаньки! А я и не знал, что он настолько силён в легилименции! – В следующий раз я – сверху…
– ОК! – сейчас я мог пообещать всё, что угодно.
Прильнув ко мне всем телом, Драко судорожно вздохнул; я убедился в том, что он всё ещё напряжён:
– Позволь…
– Я…мне…
– Вот так?
– Да, да, дадада…

Свободной рукой я отбросил с его лба волосы и с какой-то непонятной мне самому жадностью всматривался в его лицо: глаза закрыты, чуть припухшие губы искусаны... Он задышал быстрее, жадно хватая ртом воздух и я неожиданно для себя прижался губами к его щеке… вздрогнув, он открыл глаза и прошептал:
– Гарри...

Три тысячи горгулий...когда он произнёс моё имя, меня словно оглушающим заклятием ударило…никто – никто! – никогда не был мне так близок, как Драко Малфой сейчас…

Проблемы-то, конечно, сами собой не разрешаются, и к тому же теперь их на одну больше, размышлял  я, рассеянно поглаживая меченую Волдемортом руку, доверчиво покоящуюся на моей груди. М-да…ситуация. Растрезвонит же, гад, на весь замок. Сунуть бы его в Исчезательный шкаф, как Монтегю – пусть потусует этак с недельку неизвестно где, пока я что-нибудь не придумаю…
И тут меня осенило: Шкаф!! Вот чем занимается Драко – готовит Упивающимся лазейку в Хогвартс! Или, быть может, даже самому Волдеморту…

Малфой, отбросив мою руку, вскочил на ноги; всю его слабость и истому как ветром сдуло; глаза светились знакомой ненавистью:
– Поттер! Догадался всё-таки…

Мы, лихорадочно натягивая одежду, одновременно расшвыривали подушки в поисках наших волшебных палочек; я нашёл и нацепил очки – как раз для того, что бы успеть увидеть палочку Драко, нацеленную мне в лоб; последняя мысль после того, как я услышал «Ступефай!!!», была «почему не Авада?…»…

Очнувшись, я обнаружил, что лежу в коридоре возле стены, которая снова скрывала от меня Выручай-Комнату; рядом со мной валялась волшебная палочка, я взял её в руки: моя. Я не мог сообразить, сколько времени я был без сознания; нужно было сообщить Дамблдору об Исчезательном Шкафе, и как можно скорее…
Я с трудом поднялся на ноги, опершись о стену. Проклятая стена…
Стена между Гриффиндорцем и Слизеринцем, между Сторонником Тёмного Лорда и Смертельным Врагом Волдеморта, между мужчиной и мужчиной...Эту стену не разрушить никаким волшебством.
В бессильной ярости я пнул её ногой, поднял с пола мантию-невидимку и побрёл прочь.