Обыкновенный вампир (Desmodus rotundus) наиболее известный и распространенный вид. Окраска его меха коричневая, красноватая или золотистая. Он хорошо летает и быстро бегает, живет в самых различных ландшафтах. Днем вампир укрывается в пещерах, дуплах, строениях. Ночью вампиры вылетают на поиски жертв…
      (Энциклопедия Кирилла и Мефодия)

Так как нет единого мнения о том, как живут и ведут себя те или иные существа ночи (вампиры, оборотни и др.), все ниже написанное полностью выдумано мною и может не совпадать с тем, что Вы читали до этого. Если своей выдумкой я обидела какое-либо существо ночи (вампира, оборотня и др.), оно может заявить мне об этом, и я тут же исправлюсь.

Глава 1.
В которой мы знакомимся с главными героями, а герои знакомятся друг с другом.
Посреди дремучего леса, вдалеке от людских поселений и дорог, стоит старинный замок. Раньше замок был окружен множеством деревень и поселений, рядом со стенами располагался город. Часто в замке устраивались пиры и балы; нарядные дамы и франтоватые кавалеры то шумной компанией отправлялись на охоту, распугивая местных жителей и мелких лесных тварей, то закатывали ослепительные вечеринки, вино на которых лилось рекой, блеск бриллиантов затмевал свет свечей и факелов, коими в то время освещался замок, а музыку было слышно даже в деревнях. Замок стройными башнями возвышался над деревушками, яркие вымпелы вились на его флагштоках, а мозаичные стекла окон мягко лучились при свете дня и ярко сверкали в ночи.
Но это было много сотен лет назад. Владелец замка в войнах разорил свое имение и, чтобы разрешить тупиковую ситуацию, заключил сделку с дьяволом. Зло вырвалось на свободу из недр ада, город и деревни были разрушены и сожжены дотла, поля и сады вытоптаны пронесшейся армией Сатаны. Немногочисленные выжившие крестьяне говорили о всадниках с волчьими головами, и будто бы вел их сам владелец замка, закованный в черную броню, верхом на жеребце, который испускал языки пламени из ноздрей. Победив всех своих врагов, хозяин вернулся в свое имение, постоял над еле дымящимися развалинами, прошел по разрушенным улицам города, покрытых золой и пеплом, и скрылся в замке.
Не звучала больше музыка под сводами медленно приходящего в упадок замка, не танцевали нарядные дамы в залах с зеркальными полами, не раздавался мерный гомон важных господ, обсуждающих политические дела. Вымпелы на башнях истрепались, яркие витражи лопнули еще во времена пожара, стены замка медленно покрывались мхом и ползучими растениями. Люди прокляли и вычеркнули из своей памяти это место, дороги заросли, руины со временем поглотила земля. Теперь замок осколком былого величия стоял посреди обширной поляны, заросшей дикими травами. Даже лесные твари избегали подходить к нему.
Если заглянуть сейчас в одну из наиболее сохранившихся башен, мы увидим круглую комнату, пол которой покрыт вековой пылью. В стенах комнаты по периметру идут высокие, от пола до полотка, окна, ветер беспрепятственно проникает сквозь них внутрь и шевелит комки пыли. Из мебели в комнате только длинный ящик, стоящий в центре на невысоком помосте. Дорогое дерево, позолота и отделка из лучшего шелка. Да, это явно гроб не для простого человека, но для господина. Сейчас луна, заглянув в окно, лучом своим разбудила того, кто лежал в горбу. Люк почти физически ощущал лунный луч, и, открыв глаза, он действительно увидел проказника, щекотавшего кожу рук, сложенных крест на крест на груди. Он медленно развел руки в стороны и повернул их ладонями вверх затем, чтобы уже в следующее мгновение с силой распрямить их. От сильного толчка крышка гроба рухнула на пол, предварительно несколько раз перевернувшись в воздухе. Вот от таких упражнений в ней и появились щели, сквозь которые луна могла потревожить спящего. Поднявшись в своей постели, Люк одним прыжком переместился на низкий подоконник.
Теперь при свете луны мы можем лучше рассмотреть его. На вид юноше лет двадцать, темные волосы зачесаны назад и открывают высокий светлый лоб, под прямыми черными бровями блестят серые глаза с металлическим отливом, прямой правильный нос, а ниже пухлые чувственные губы и мягкая линия подбородка. Люк взглянул на луну: сегодня последний день полнолуния, и мерный серебристый свет заливал окрестности. Отличная ночь для охоты! Он и так хорошо видел во тьме, а при такой луне можно было разглядеть каждую травинку далеко внизу на поляне. Еще раз глянув на луну, он шагнул из окна. Расслабив тело, Люк прищурил из-за ветра глаза и внимательно смотрел на быстро приближающуюся траву. Когда до земли осталось несколько метров, за спиной с шумом раскрылись кожистые крылья, и вот уже не человек падает из окна, а маленький зверек улетает в сторону леса.
Сегодня Люк решил слетать на запад, на большой луг рядом с рекой, куда мальчишки из соседней деревни гоняли в ночное лошадей. Ловко лавируя между деревьев, летучая мышь приближалась к своей цели. Через некоторое время показались огоньки костров, и вот зверек уже летит над лугом. Ближе к реке мальчишки развели большой костер, рядом паслись около двух десятков лошадей. Люк упал на круп белого жеребца, который стоял ближе всех к костру, тот лишь переступил ногами и продолжал щипать траву. Повернув мордочку к группе ребят, мышь внимательно прислушалась к тому, что они говорят. Мальчишка постарше рассказывал страшилки и в кульминационный момент он с диким криком хватал того, кто ближе. И вся компания заходилась визгом. Люк чувствовал пряный запах страха и восторга, исходивший от мальчишек, он почти видел, как молодая кровь толчками бежит по венам. Самое время утолить свою жажду, рот наполнился вязкой слюной. Летучая мышь пробежала по спине животного, вызвав тем самым содрогание шкуры, и спустилась на лопатку. Определив, где проходит вена, вампир сделал надрез, и маленький розовый язычок быстро начал слизывать тяжелые красные капли. Утолив жажду, зверек расправил крылья и направился обратно в сторону леса. Кровь молодых человеческих существ была соблазном – слишком большим, чтобы оставаться рядом дольше. Отлетев, как можно дальше, летучая мышь устроилась вниз головой на ветке.
Луна клонилась к горизонту, еще немного и магия полнолуния кончится, но для Люка это не имело никакого значения. Он мог летать в любое время, и полнолуние пленяло его только своей красотой. Ночь, светлая, как день; луна, огромным серебряным диском прочерчивающая небо… Люк мог наслаждаться этим зрелищем часами. Спрыгнув на землю уже в облике человека, он прошелся до небольшой поляны и, подставив лицо под последние лунные лучи, замер. Единение с луной прервал шум, не совсем привычный для леса, - топот ног и тяжелое дыхание, словно раненое животное продиралось сквозь кусты. Через несколько мгновений запах заклятого врага ударил в ноздри. Тихо зашипев, Люк в прыжке обернулся мышью и затаился среди ветвей. Ветер дул в его сторону, и значит, враг не заметит его, можно будет оценить  силу соперника и, если только это не матерый самец, напасть на него. Через некоторое время на поляне появился волк, с первого взгляда Люк определил, что драки не будет. Волк бежал, низко опустив морду, бока и плечи были покрыты рваными ранами, из них медленно сочилась кровь – судя по всему, на него напали его же соплеменники. Даже не обладая чутьем вампира, можно было определить, что зверь находился на грани смерти.
Люк встал на пути оборотня, тот не замечал его пока чуть ли не уткнулся носом в ноги. Издав глухое рычание, волк сделал несколько шагов назад.
— Кто здесь у нас? — издевательски спросил вампир. — Волчок, похоже, получил от своих. Что случилось, волчонок, попытался увести сучку не у того?
Ремус (а это был именно он) досадливо поморщился, с появлением вампира ускользала последняя надежда спастись. Сегодня по заданию Дамблдора он попытался проникнуть в стаю оборотней, что жили на здешних холмах. Но что-то пошло не так, оборотни не приняли его, а когда он попытался еще раз примкнуть к стае, напали и сильно покусали его.  Теперь только одна мысль занимала его – добраться до шоссе, которое должно проходить где-то рядом. С последним лунным лучом Ремус станет человеком, и, возможно, люди, проезжающие мимо, подберут его и доставят в больницу, решив, что его сбила машина. На драку с вампиром не было сил, необходимо было, как можно скорее, добраться до дороги, превращение отнимет остатки сил, и тогда останется только надеяться, что его найдут вовремя. Ремус обошел вампира и побежал дальше, низко опустив голову и с каждой минутой ожидая нападения. Но вампир не напал, обернувшись мышью, он летел чуть позади. Оборотень не пытался проанализировать его действия, он уже слышал гул дороги, проезжавших машин, хотя, возможно, это кровь шумит в ушах. Собрав последние силы, он преодолел кустарник и вывалился на поляну. Вопль разочарования застрял в горле: он вышел на край обрыва, а внизу шумела небольшая речка. Наверное, он потерял направление, и теперь ему уже не добраться до шоссе, стало понятно, почему вампир не напал – оборотню просто некуда было деться. Развернувшись мордой к врагу, волк приготовился дорого продать свою жизнь. Но предательница-луна именно сейчас решила обласкать его последними лучами, страшная боль пронзила тело оборотня. Ремус упал на землю, хрипя и корчась. Последнее, что он увидел, прежде чем провалиться в небытие, это вампир, который стоял в нескольких шагах и, наклонив голову, с любопытством наблюдал за его агонией.
Очнувшись, Ремус обнаружил, что он лежит на спине, а вампир стоит рядом на коленях и держит голову жертвы в своих ладонях. С ужасом Ремус взглянул в светло-серые глаза, которые с любовью смотрели на него, страшная правда открылась оборотню – если вампир укусит его, то уже никакая смерть не будет страшна Ремусу, но он навсегда станет рабом своего хозяина и заложником вечной жажды. Сделав попытку высвободиться, Ремус дотянулся до ладони вампира и сжал ее зубами, но прокусить кожу сил не хватило.
— Ну-ну, волчонок, — ласково проговорил вампир, в улыбке обнажая длинные клыки, — не стоит кусаться. Я не причиню тебе вреда, я только сделаю чуть-чуть больно…
С этими словами Люк погладил его по виску, потом переместил правую ладонь на затылок оборотня, и мозг Ремуса вновь пронзила резкая боль, второй раз за ночь он потерял сознание, в этот раз надолго.

Глава 3.
В которой Ремус возвращается к друзьям, а потом слышит странный зов.
Добраться до штаб-квартиры Ремусу удалось только к следующей ночи, на условный стук дверь открыл Сириус.
— Где ты был? — спросил он, закрывая дверь.
— Ну наконец-то! — навстречу из-за стола поднимался Джеймс. — Мы уже всерьез собирались искать твой труп.
Ремус скользнул к графину с водой и надолго к нему приложился, оба его друга стояли рядом и ждали объяснений.
— Ты забылся и развлекался с какой-нибудь серой чаровницей? — насмешливо спросил Сириус.
— Как задание? Оборотни приняли тебя? — более серьезно спросил Джеймс.
Вместо ответа Ремус стянул через голову рубашку и встал перед зеркалом, багровые полосы тянулись через руки и плечи, на ребрах виднелись следы волчьих укусов. Сириус присвистнул, увидав такое зрелище.
— Надо полагать – задание провалено….
Поттер только покачал головой и стал доставать для Рема еду. Тот схватил окорок и тут же вцепился в него зубами, еда, которой его кормили в монастыре, желала оставлять лучшего, Рем так и не понял, что это было, но очень походило на вареные стружки.
— Где Дамблдор? — спросил он, проглотив кусок и беря в другую руку горбушку хлеба. — Наверно, мне надо показаться ему…
— Дамблдора сейчас нет, он уже давно куда-то исчез, но перед уходом наказал – когда ты вернешься, написать подробный отчет и отправить с совой, она сможет его найти.
Все это Джеймс говорил, одновременно ставя на огонь большое ведро с водой. Домик, который «фениксы» гордо именовали штаб-квартирой, находился в глубине леса, и все удобства – это нужник во дворе и ручей позади дома. Основная часть членов «Ордена Феникса» собиралась в другом месте, а этот домик служил пристанищем для трех друзей; иногда здесь появлялись другие «фениксы», устраивая тут совещания, но это случалось редко. Только Дамблдор более-менее регулярно навещал друзей.
Джеймс и Сириус больше не задавали вопросов, они терпеливо дожидались, пока Ремус утолит свой голод, а потом в тазике за занавеской примет какое-то подобие ванны. Когда Ремус переодевшись в чистое снова присоединился к ним за столом, Сириус пододвинул к нему кружку с чаем, в которой изрядная доля была занята коньяком. Сделав глоток, Рем начал говорить: он рассказал, как нашел оборотней, как они напали на него и как он в полубреду пытался выбраться к дороге. Замолчав на несколько мгновений, оборотень умолчал о встрече с вампиром, сказал только, что совершенно не помнил, как оказался в монастыре. Рассказывая о днях, проведенных в монастыре, его голос, наверное, как-то изменился, когда он упомянул о девушке, которая ухаживала за ним. На что пошляк-Блэк недвусмысленно хмыкнул, а Джеймс пнул его за это под столом ногой.
Закончив рассказ, Ремус надолго замолчал, он думал о странном поведении вампира. Коснувшись затылка, он попросил Джеймса посмотреть, что там. Поттер обошел стол и наклонил голову друга к свету, чтобы лучше рассмотреть. Он взъерошил Ремусу волосы и сказал:
— Здесь ничего нет. Вот тут багровое пятно, как будто тебя веслом приложили.
Он коснулся впадинки у основания черепа. Ремус жутко удивился, неужели это странное пятно сползло? Ни о чем подобном он никогда не слышал, Сириус тем временем тоже присоединился к осмотру и потыкал пятно.
— Больно?
— Нет, я ничего не чувствую.
— Наверное, ты упал и ударился головой, когда потерял сознание, — предположил Блэк.
— Да, наверно… — вяло согласился Ремус, он-то точно знал, откуда это пятно, но, что оно означает, понятно не было.
Джеймс неправильно растолковал задумчивое молчание друга и попытался его утешить.
— В конце концов, Дамблдор говорил, что это задание очень сложное… Возможно, ты сможешь попытаться еще раз позже…
— Мне надо написать отчет, а потом попробовать разобраться, что я сделал неправильно.
— Отчет может подождать до утра, иди спать, тебе сейчас это больше необходимо.
Ремус еще некоторое время поколебался, но, в конце концов, позволил друзьям уговорить себя. Лежа на тощем матрасе, он все еще пытался разобраться в событиях последних дней, но все смешалось в его голове. Монашки с чувственными губами, волки, пляшущие на задних лапах, и он… Его серые глаза, которые сверкали в темноте ночи, подобно двум драгоценным камням, вот они приближаются, становятся все больше, и уже ничего нет в мире, кроме этого пронзительного взгляда серых глаз…
Почти весь следующий день Ремус писал отчет для Дамблдора, конечно, не без помощи своих друзей. Изведя несколько листов пергамента, он наконец закончил его, привязал к лапке совы и выпустил птицу в окно.
Следом потянулись унылые недели, наполненные ожиданием. Днем Ремус механически выполнял работу по дому, поддерживая порядок, и часто вглядывался в небо – не летит ли сова с ответом от Дамблдора. Первое время он очень боялся получить гневное письмо, боялся, что директор скажет, что он ни на что не годен и должен покинуть ряды членов Ордена Феникса, но после нескольких дней ожидания любое письмо, пусть даже с самым строгим выговором, стало пределом его мечтаний. Ночью приходили кошмары: чаще всего Ремусу снилось, как он бежит через темный мертвый лес, задыхаясь и чувствуя, что еще чуть-чуть, и сердце разорвется, а по пятам его преследовали серые тени. Или часами он бродил по старому заброшенному замку, поднимаясь на продуваемые всеми ветрами галереи и спускаясь в сырые подвалы, в конце он всегда приходил в большой зал, в центре которого стоял каменный трон, освещенный идущим непонятно откуда зеленоватым светом. Духу поднять взгляд на того, кто сидел на троне, у Ремуса так ни разу и не хватило.
Несколько раз за это время то Джеймс, то Сириус, а то и оба вместе отлучались из домика по делам Ордена. В таких случаях Ремус запирался на все замки, задергивал занавески и забивался в угол старенького дивана. Обняв себя за колени, он думал о своих друзьях. Вот взять Джеймса – счастливый человек! Ведь у него есть Лили, и хоть сейчас она проходит какие-то курсы в Европе и видятся влюбленные нечасто, но они точно знают, что в скором времени, возможно, даже в следующем году, у них будет свадьба. Или Сириус… Он совсем не похож на Джеймса – независимый, гордый… Очаровать девушку для него ничего не стоило, большую часть времени на последних курсах он был занят тем, что встречался то с одной, то с другой ученицей. Кобель, одним словом. Ремус по-доброму завидовал друзьям, с легкой грустью следил он за развитием отношений между Джеймсом и Лили или за похождениями Сириуса. Но никогда ни одна девушка в здравом уме не свяжет свою судьбу с оборотнем…
Время быстро бежало к полнолунию, загадочное пятно с затылка Ремуса переместилось на шею и остановилось на два пальца выше седьмого позвонка. Чем полнее становилась луна, тем сильнее начинал нервничать Ремус, обычно перед наступлением полнолуния друзья запирали его в небольшом домике в лесу, или запирались сами. В этот раз они решили оставить оборотня на воле, а сами забаррикадироваться в сторожке на время полнолуния. Оставив волшебную палочку в надежном месте, Ремус попрощался с друзьями и пошел сквозь лес к своей «тюрьме».
Он сидел на какой-то кочке и ждал, когда луна выглянет из-за облаков, и начнется кошмар, который он переживал каждый месяц с детских лет. С первыми лунными бликами тело человека в страшных судорогах скорчилось на земле, скрюченные пальцы царапали землю, постепенно превращаясь в когти, лицо вытянулось в морду, туловище покрылось серой шерстью, и через несколько минут все было кончено, с земли поднялся, отряхиваясь, серый волк. Оборотень замер, чуткий нос ловил малейшее дуновение ветра; большие уши двигались, прислушиваясь к звукам ночного леса.
Все вроде было, как всегда, только где-то едва-едва улавливалась мелодия. Волк поворачивал голову из стороны в сторону, пока не определил направление. Ремус никогда не слышал ничего подобного, словно тысячи маленьких колокольчиков наигрывали замысловатую мелодию. Прислушиваясь, волк побежал в ту сторону, откуда доносилась музыка, но вот странное дело – как ни старался он приблизиться к источнику звука, громче музыка не становилась. Она лилась и видоизменялась, манила к себе, как манит журчание ручья в жаркий полдень, но не становилась ближе. Увлекшись мелодией, Ремус перестал смотреть под ноги и кувырком полетел в овраг. Выбравшись из ямы, волк стряхнул со шкуры листья и мелкие ветки и тревожно прислушался, испугавшись, что чудесная музыка исчезла. Но мелодия не только не пропала, но стала громче. Ремусу стало казаться, что в музыку органично вплелся волшебный голос. Он звал, он манил к себе, и, не обращая внимания ни на что больше, волк помчался навстречу этому голосу. В песне, что влекла оборотня, слышалась одновременно и колыбельная, что пела мать в детстве, и звонкий смех однокурсниц, и мелодичная речь девушки-послушницы… Ремус точно знал, что когда он достигнет источника мелодии, его ждет что-то очень хорошее.
Преодолев довольно-таки большое расстояние, оборотень вышел на небольшую поляну. Посреди нее стоял старинный дом, над дверью висел охотничий рог, окна были завешены красными шторами, сквозь которые пробивался трепещущий свет. Ремус с бешено бьющимся сердцем подошел к двери, краем сознания понимая, что место это не очень хорошее – от него веяло слабым запахом смерти и боли – но сейчас оборотень жаждал только одного – встречи с тем, кто его позвал, ибо, несомненно, музыка, которую он слышал, была зовом. Тщательно обнюхав крыльцо и порог, волк не обнаружил знакомых запахов. Тогда он поскребся лапой в дверь и отошел чуть в сторону. В предвкушении встречи волк стоял в паре метров от двери, широко открыв глаза и навострив уши, почему-то ему казалось, что дверь откроет та девушка, что ухаживала за ним в монастыре.
Когда дверь открылась, шерсть на загривке волка встала дыбом, из горла вырвалось глухое рычание, он весь подобрался и сделал шаг назад. Он окинул взглядом знакомую фигуру: бледная матовая кожа, темные зализанные волосы, серо-стальные глаза, на этот раз на нем не было плаща, закрывающего тело от горла до пят, только старомодная рубашка со множеством пуговиц и  темные брюки. Сделав шаг в сторону, вампир без выражения произнес:
— Заходи.
Оборотень не посмел ослушаться и, дрожа всем телом, скользнул внутрь дома.

Глава 5.
В которой Ремус узнает кое-что новое о вампирах.
Утром следующего дня солнечный луч, прокравшись в дом, смог увидеть следующую картину: на полу, перед потухшим камином, на большой медвежьей шкуре, едва прикрытые старым пледом спят рядом два таких разных человека. Один – темноволосый со светлой кожей юноша – лежал на спине, положив одну руку на живот, вторую вытянув вдоль тела; второй – парень с буйными каштановыми локонами – свернувшись калачиком, повернулся спиной к партнеру. Солнечный лучик сел на бледную скулу брюнета, посветил в большие закрытые глаза, но тот не обратил на него никакого внимания. Тогда луч скользнул по каштановым волосам второго спящего и примостился на ресницах.
Пытаясь спастись от света, Ремус уткнулся носом в шкуру, шерсть защекотала ему нос, он чихнул и проснулся. Недовольно сощурив глаз на потоки света, льющиеся из окна, Ремус повернулся на другой бок, и тут же остатки сна слетели с него. Приподнявшись на локтях, он смотрел на спящего, в голове всплывали события прошедшей ночи: и чудесная музыка, и жаркие поцелуи, и такое горячее тело вампира… Краска медленно заливала лицо оборотня, когда понимание всего произошедшего постепенно доходило до отуманенного сном мозга. Чем больше Ремус смотрел на вампира, тем больше ему казалось, что есть что-то неестественное в его виде. «Что может быть неестественнее, чем любовник-вампир? Любовник? Я сказал – любовник? Боже, как низко ты пал, Ремус». Противоречивые чувства одолевали оборотня: с одной стороны, вот лежит вампир – твой враг – он спит, он беззащитен, может, его убить? С другой стороны, сколько приятных моментов пережил в эту ночь Ремус; но почему от одних воспоминаний его одновременно и подташнивает, и возникает желание все повторить?
Ремус коснулся пальцами шеи вампира, провел ладонью по гладкой коже на груди; Люк проворчал что-то недовольное и, не просыпаясь, поймал руку, которая его беспокоила. Оборотень посмотрел в лицо спящего: на подрагивающие ресницы, на плотно сжатые губы, – скользнул взглядом по шее и понял, что его беспокоило в облике вампира. На шее билась голубая жилка, положив голову на грудь спящего, Ремус ощутил, как она поднимается и опускается в такт дыханию, услышал, как глухо бьется сердце. Но это невозможно! Насколько он помнил из пройденного в школе – вампиры неживые существа, по своей сущности они являются ходячими мертвецами… Или нет? Кажется, именно на той лекции они все трое сидели с жуткого похмелья, так как накануне допоздна отмечали день рождения Сириуса. Тем не менее, перед Ремусом лежал живой человек, он мог почувствовать его дыхание, его тело было теплым, даже горячим. Ремус помотал головой, отгоняя пошлые воспоминания и пытаясь вернуть мысль в нужное русло. И все же этот человек был вампиром, помимо того, что Ремус чувствовал это своим обонянием оборотня, он еще и видел и клыки раза в два больше его собственных, которые появлялись у Рема в волчьем обличье, и в летучую мышь он перекидывался несколько раз на глазах у оборотня. Так как же так?
Перевернувшись на живот, Ремус оперся на локти и в упор принялся разглядывать вампира. Вот незадача, он даже имени его не знает, как же к нему обращаться? Может, его укусить? Он тут же воплотил свою мысль в действие и аккуратно прихватил зубами кожу пониже соска.
Люк что-то недовольно промычал и оттолкнул надоедливого оборотня.
— Ну хватит, проснись! — Ремус куснул сильнее.
— Ох, отстань… — вампир попытался накрыться пледом с головой.
Ремус стянул плед и положил подбородок ему на грудь.
— Я хочу задать тебе вопрос…
— Э?.. — Люк приоткрыл один глаз.
— Ты ведь вампир?..
— Какой наблюдательный волчонок! — издевательски произнес Люк и добавил: — Да, я вампир.
— Тогда что это? — Ремус прижал пальцем сонную артерию на его шее.
— Это?.. — Люк открыл и второй глаз. — Видишь ли, вампиры делятся на две категории: одни – это люди, заключившие сделку с дьяволом и в обмен на какие-либо преимущества заложившие свою бессмертную душу. Такие называются «Хозяева», после смерти они становятся практически неуязвимыми, их очень трудно убить. Вторые – это те, кого укусил вампир, они живут до тех пор, пока вампир паразитирует на них, а после того как умрут, они становятся вечными слугами своего Хозяина, по сути своей они просто ожившие мертвецы, которым необходима живая кровь для поддержания собственных сил.
Очень-очень редко случается так, что у Хозяина рождается живой ребенок. Обычно от вампира дети не рождаются или рождаются мертвые, но иногда происходит и такое. Он почти, как человек – он дышит, у него бьется сердце, если ткнуть его ножом, то пойдет кровь… красная… И все же жажда, унаследованная от отца, преследует его. Он будет оставаться таким, пока не вкусит живой человеческой крови, и если это произойдет, он автоматически отдаст свою душу дьяволу и после смерти присоединится к армии мертвецов, мучаемых вечной жаждой…
Закончив рассказ, Люк закрыл глаза и собрался снова уснуть, но Рем не дал ему этого сделать.
— Так ты и есть такой живой ребенок?
— Да, вот такой я забавный зверек… — вампир попытался перевернуться на бок, но Ремус перевернул его обратно на спину.
— Значит, в принципе, я могу тебя сейчас задушить? И не надо ни осиновых кольев, ни серебряных пуль?
— В принципе, можешь, правда, добьешься ты одного – я перестану быть живым, а не перестану существовать вообще. И еще один момент – вместе с Хозяином умирают и все его слуги, а у меня пока только один слуга… — Люк похлопал оборотня по щеке и перевернулся на живот, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.
Ремус сидел на шкуре и обдумывал сказанное; решив, что пытаться уснуть просто бесполезно, он толкнул вампира в плечо.
— Где здесь туалет?
— Третьи кусты направо, — буркнул тот.
Оборотень подобрал свою одежду, которая была разбросана по всему полу, и снова посмотрел на вампира – тот спал, свернувшись калачиком, и походил на беззащитного подростка. Натянув брюки и рубашку, Ремус поискал ботинки, но потом вспомнил, что оставил их вчера перед превращением около избушки, неужели это было только вчера? Наверное, вся его жизнь теперь будет поделена этой ночью на то, что было до, и то, что будет после…
Выйдя наружу, оборотень полной грудью вдохнул утренний свежий воздух, не обращая внимания на птиц, вовсю щебечущих и перепархивающих с ветки на ветку; он устремился к ближайшим кустам. Решив одну проблему, Ремус вернулся к дому и оглядел его лучше: добротный каменный дом, построенный, скорее всего, в прошлом веке, а то и еще позже. Влево от двери, за дом, уходила едва заметная тропинка, и, пройдя по ней, первое, что увидел Ремус, это была бочка, наполненная водой. Смахнув паутину с краев, он зачерпнул воды – она оказалась прозрачная и незатхлая; с удовольствием умывшись и напившись из бочки, Ремус обратил внимание на ковшик, висевший рядом, и деревянную решетку, лежавшую на земле. Поколебавшись мгновение, он скинул одежду и, поливая себя из ковшика, умудрился вымыться весь. Прохладная вода приятно бодрила тело, Ремус принялся шагать по поляне перед домом, обсыхая, чтобы не натягивать одежду на мокрое тело. Осмотрев боковую стену, он обнаружил, что дом гораздо больше, чем показалось раньше; вероятно, за той комнатой, в которой он провел ночь, были еще помещения; только два первых окна были открыты, все остальные – плотно закрыты ставнями. Пока Ремус прогуливался, солнце успело подняться и теперь светило высоко в небе; одевшись, оборотень пошел дальше, обходя дом. Завернув за угол, он остановился как вкопанный, перед ним располагалось небольшое кладбище. Аккуратные холмики, покрытые зеленой травой, с одинаковыми полукруглыми каменными надгробиями.
Пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце, Ремус пошел между могилами, читая надписи на надгробьях. Большинство имен было женских и, судя по датам жизни и смерти, все они умерли в самом расцвете лет. Все даты были двухсотлетней древности, в самом конце была свежая могила, плита надгробия была не гранитная, а мраморная, сам холмик еще не потерял своей четкости.
Оглянувшись на дом, Ремус увидел вампира: тот сидел на корточках возле стены и жевал травинку.
— Забавно, наверное, иметь кладбище на заднем дворике? — спросил Ремус деланно веселым голосом.
— Это ненастоящее кладбище… — произнес Люк и пояснил, видя непонимающий взгляд оборотня: — Там внизу нет трупов.
— Зачем тебе ненастоящее кладбище? — удивился Ремус.
— Оно уже было, когда я приобрел этот дом…
— Откуда тогда ты знаешь, что там никого нет?
— Я чувствую… — тихо произнес Люк.
Ремус снова повернулся к последней могиле и прочитал надпись, на этот раз имя было мужское, и в отличие от прочих стояла только дата рождения, примерно полтора столетия назад.
— А вот эта совсем свежая, — произнес он, пнув холмик ногой. — И только одна дата…
— Эту я сам сделал.
— И кто это? Чье это имя «Люцифер Матиуш Батори»? — спросил Ремус, не поворачиваясь.
— Моё…
— Твоё?.. — изумленно переспросил оборотень, а потом захохотал. — Тебя что, зовут Люцифер?
Он осекся, натолкнувшись на невозмутимый взгляд Люка.
— Ну, наверное, это нормальное имя для вампира?
Люк ничего не ответил, он спокойно смотрел на оборотня, стоящего в самом конце маленького погоста. Ремус опять повернулся к мраморной плите и взглянул на дату.
— Тут дата прошлого столетия, тебе, что?..
— Мне сто шестьдесят восемь лет, — донеслось из-за угла дома.
Размышляя на ходу, Ремус зашагал вслед за вампиром. «Это надо же – сто шестьдесят восемь лет! Почти на полтора столетия меня старше, а выглядит, как будто недавно со школы выпустился…»
— Зачем тебе могила? — спросил Ремус, перешагивая порог.
— Если я сплю в гробу, почему бы мне не иметь собственную могилу? — раздался голос Люка откуда-то из-под пола.
Ремус обошел стол и увидел в полу у противоположной стены открытый погреб, вдруг из него появилась плетеная корзина, а потом рядом с ней пыльная винная бутылка. Следом появился и вампир, он подхватил корзину и бутылку и пошел к окну, где оказалась небольшая плитка, которую оборотень раньше не заметил.
— Ну и как это – спать в гробу? — спросил оборотень, присаживаясь за большой дощатый стол, посередине которого стояло несколько глиняных кружек, и лежал небольшой поднос со столовыми приборами.
— В гробу как в гробу: темно, душно, тесно, неудобно… — Люк говорил, одновременно ловко нарезая мясо, которое он достал из корзины, и кидая куски на раскаленную сковородку.
— Я не заметил, чтобы ты спал сегодня в гробу… — Ремус внимательно следил за действиями вампира; услышав шипение мяса, он попытался вспомнить, когда кушал в последний раз.
— В гробу я сплю только в замке отца… Он щепетильно относится к соблюдению всех традиций и обычаев, хотя мне совсем не обязательно это делать…
Вскоре комната наполнилась запахом жарящегося мяса, а рот Ремуса слюной, оборотень заерзал на месте и стал размышлять: кормят ли Хозяева своих слуг, или слуга должен сам отобрать еду у Хозяина? Тем временем Люк покидал готовые бифштексы на тарелки и разбил в сковороду чуть ли не дюжину яиц. Достав из корзины кусок сыра и хлеб, он поставил их перед Ремусом и коротко бросил:
— Порежь.
Пока оборотень выполнял приказ, Люк успел дожарить яичницу и поставил тарелки на стол – одну себе, одну перед гостем. Сглотнув слюну, Ремус посмотрел на аппетитный кусок мяса, довольно-таки приличных размеров, и попытался вспомнить из пройденного в школе, не случится ли чего плохого, если позавтракать в доме вампира.
— Не гипнотизируй его, сам в рот он не прыгнет, — сказал Люк, заметив нерешительность оборотня.
— Я не помню, можно ли без риска для себя есть в доме вампира, — озвучил свои сомнения Ремус.
— Не умничай, это в доме Аида нельзя есть, — фыркнул Люк и нацелился вилкой в тарелку соседа: — Но если ты его не хочешь, я себе возьму…
— Еще чего! — воскликнул Ремус, загораживая тарелку руками.
Он подцепил вилкой бифштекс и с удовольствием вцепился в него зубами, горячий сок брызнул ему на подбородок.
— Он же не прожаренный! — с удивлением произнес Ремус, вытирая подбородок рукой.
— Ну не умею я готовить! — развел руками Люк. — И потом, мне так больше нравится…
Не отвлекаясь больше, Ремус вплотную занялся завтраком. Вампир тем временем откупорил бутылку и налил в кружку рубиново-красную жидкость.
— Что это? — спросил Ремус, показывая вилкой на бутылку.
— Вино, хочешь? — и Люк наполнил еще одну кружку.
Оборотень с опаской пригубил напиток, он оказался приятным, слегка терпким на вкус.
— Хорошее вино, — похвалил он.
— Монастырское, — буркнул в кружку вампир.
— А монахи знают толк в вине, — произнес Ремус, делая большой глоток.
— Они его делают из крови девственниц…
От этих слов Ремус выплюнул вино на пол и в изумлении уставился на вампира, тот весело захохотал, увидев реакцию оборотня.
— Шучу, в него добавляют сок черной рябины и выдерживают в каких-то особых деревянных бочках.
Через некоторое время Ремус откинулся на спинку стула, разморенным взглядом окинул опустевший стол.
— Что дальше? — спросил он.
— Дальше? — переспросил Люк, выглядывая в окно. — Я, пожалуй, полетаю по окрестностям…
Он подхватил корзину и снова спрыгнул в погреб.
— А я?
— А ты можешь делать все, что тебе угодно, — раздался голос вампира из-под пола.
— Даже уйти?
— Угу.
— Что, я могу совсем уйти? — Ремус даже не поверил, ему почему-то казалось, что вампир обязательно придумает для него еще какую-нибудь гадость.
— Иди, я тебя не держу, — Люк появился из погреба и накрыл его тяжелой деревянной крышкой.
Оборотень встал из-за стола и подошел к двери, нерешительно обернулся на вампира, но тот, не обращая никакого внимания на Ремуса, убирал со стола посуду. Ремус выскользнул из дома и, прищурившись на солнце, попытался определить в какой стороне, примерно, он находится. Получилось плохо, когда волк вчера бежал вслед за манящей его музыкой, он не смотрел по сторонам и не пытался запомнить дорогу. Что ж, это было очень глупо. Повернувшись спиной к дому, Ремус зашагал прямо вперед, рано или поздно он куда-нибудь да выйдет…