Тонкие черные стволы, шорох облетевших листьев под ногами. Еще несколько дождливых дней, и они превратятся в размокшую хлюпающую кашу. Но пока светит солнце, и пересеченное ветками небо над головой кажется глубоким и прозрачным до самого дна.

Терпкий воздух холодит горло и горчит на языке. Эту осеннюю горечь, знакомую с детства, Драко не перепутал бы ни с чем. Этот вкус преследовал его как навязчивая мелодия, внезапно пробуждаясь в сознании и напоминая о том, что осень обязательно настанет, какой бы бесконечной ни казалась зима и как бы долго ни тянулись душные летние вечера.

Это было похоже на фобию, когда ночью, испуганно распахнув глаза, Драко смотрел в темноту и, затаив дыханье, слушал ее едва различимые шаги в шуме летнего ливня, в весеннем ветре за окном, даже в дымчатом рассвете, мягко расстилающемся на горизонте. А когда она наконец наступала, он как будто застывал в бесконечном мгновении, глядя на мир через призму равнодушия и одиночества, скользя взглядом по расплывающимся граням предметов, словно растушеванных тягучими холодными дождями.

Запретный лес сейчас был тусклым и пустым, медленно умирая, и Драко казалось, что он даже чувствует биение его пульса, слабеющее с каждым мгновением.

Драко поежился, туже запахнул мантию и, легко сбежав по склону, спустился к озеру. Даже солнцу не удавалось расцветить непроницаемо-серую воду, словно замершую в ожидании чего-то неумолимо надвигающегося.

Последние дни в Хогвартсе. Почему-то их хотелось провести не в Слизеринской гостиной, среди знакомых лиц, или в полутемных коридорах замка, а здесь, наедине с осенью. Там слишком хорошо ощущалось его присутствие, и каждый случайный взгляд причинял боль. Здесь, в общем-то, почти ничего не менялось, но среди агонизирующей природы было легче. Драко просто растворялся в ней, его страх был созвучен ее страху, его тоска сливалась с ее тоской.

С Поттером тоже творилось что-то странное. Кажется, их желание избегать друг друга к седьмому курсу внезапно стало взаимным. Гриффиндорец вел себя непривычно тихо, на Зельях сосредоточенно шуршал страницами учебника, почти не реагировал на попытки Уизли втянуть его в очередной бредовый разговор, молча кивал на бесконечные поучения Грейнджер и поспешно сворачивал в сторону, завидев в коридоре Драко.

Это раздражало. Заставляло снова и снова думать о нем, швырять перо на недописанное домашнее задание, разбрызгивая чернила, в ярости кусать губы и чертыхаться.

А может быть, он просто тоже не любит осень? Или думает о грядущем завершении своей звездной карьеры. «Как уничтожить Темного Лорда. Сто и один способ от Гарри Поттера». Драко криво усмехнулся, а потом вдруг закрыл лицо руками, медленно-медленно втянул носом воздух и шумно выдохнул: «Он-справится-по-другому-просто-не-может-быть-потому-что-чертов-мальчик-который-выжил-не-должен-умереть-иначе-все-это- бессмысленно».

К Нарциссе до сих пор не вернулась речь. Прошел почти месяц после того, как Волдеморт решил наказать одну из своих подданных за чересчур сильную любовь к сыну. Она просила лишь отложить посвящение до конца года, пока Драко закончит Хогвартс. И Лорд согласился, но этого Нарцисса уже не узнала.

Бледная и равнодушная, она теперь дни напролет сидела у окна в Малой гостиной, реагируя на еженедельные визиты сына лишь едва заметным наклоном головы.

Снейп пробовал все новые и новые зелья, но ничего не менялось. Только все резче проступали морщинки на еще прекрасном лице и меркли в глубине темно-серых глаз серебристые лучики.

Мать была единственным, что у него осталось. Глядя на нее, он все еще ощущал связь с тем далеким временем его жизни, которое можно было назвать счастливым и беззаботным. Только благодаря ей он все еще верил, что в этом мире есть место радости. Во всяком случае, когда-то оно было.

Он гладил ее тонкие запястья, целовал прохладные ладони и понимал, что не может ничего изменить. Оставалось только ждать и пытаться приучить себя к мысли, что она навсегда останется такой.

Предложение Снейпа не принесло облегчения, он понимал, что не может оставить Нарциссу, что должен быть рядом, но как же тяжело было решиться на уход из его мира – мира чертова Гарри Поттера, который останется, чтобы совершить предназначенное, а у Драко не будет возможности находиться где-то поблизости, чтобы, может быть…

«Бред», - скривился Драко. –«Мерлин, какой же дикий бред! Никакого «может быть» не будет, потому что я – Малфой. Его передергивает от одного имени, а менять что-то уже слишком поздно.

Хруст ломающейся ветки прозвучал в сгустившейся над озером тишине особенно громко. Драко вздрогнул и обернулся. Темный силуэт метнулся назад, за подступающие к самому склону деревья, но вдруг пошатнулся, неловко взмахнул руками, и вслед за посыпавшимися вниз комьями влажной земли к ногам Драко съехал растрепанный и злой Гарри Поттер.

- Что, Поттер, ноги не держат? – ехидно осведомился Драко. – Или пора сменить очки? И чего тебе тут надо?

- Не твое дело, - огрызнулся Гарри, поднимаясь и отряхивая мантию. – Где хочу, там и хожу. Этот лес, кажется, еще не перешел в твою собственность.

- Не боишься лишить волшебный мир надежды, раньше времени свернув себе шею?

- Заткнись, Малфой, - Гарри сжал кулаки и раздраженно уставился на Драко.

- Ничего, Поттер, недолго терпеть осталось. Скоро ты в полной мере насладишься моим отсутствием, - Драко отвернулся и снова воззрился на неподвижную воду.

- Ты о чем? – раздражение в голосе Поттера сменилось растерянностью.

- Не важно, - качнул головой слизеринец.

- Ты уезжаешь?

- Сам догадался или ветер нашептал?

Гарри никак не отреагировал на реплику, он просто шагнул вперед и встал рядом. Нагнувшись, поднял с земли оранжевый кленовый лист, повертел его за черенок и вдруг с хрустом сжал в кулаке.

- Это из-за того, что случилось с твоей матерью, да?

- Откуда ты… - Драко потрясенно повернулся к гриффиндорцу, но не договорил – Поттер ответил раньше:

- Мне сказал Дамблдор. Так вышло.

- Отлично! – взвился Драко. – С каких это пор директор со всеми подряд обсуждает мою жизнь?

- Не твою жизнь, Малфой, - медленно проговорил Гарри, четко выделяя каждое слово, - а нападение на твою мать, и не со всеми подряд, а со мной, потому что я кое-что чувствовал.

- И что ты знаешь? – вымученно, напряженно.

- Только то, что Волдеморт применил к ней неизвестное заклятье, замораживающее все жизненные процессы, что-то вроде маггловской комы, только она может двигаться, но не известно, чувствует ли при этом что-нибудь или погружена в транс.

- Она чувствует, - прошептал Драко. – Она узнает меня.

Гарри ничего не сказал, только разжал пальцы и смотрел, как высыпается из ладони рыжеватая труха – все, что осталось от раздавленного листа.

- Гарри! Гарри, где ты? – звонкий голос Гермионы разбил хрупкое молчаливое единение, возвращая в реальность.

- А вот и заботливая мамаша Грейнджер. Беги, Поттер, девушка волнуется.

Гарри смотрел на него долго и странно, а потом развернулся и ушел, так ничего и не сказав.

«Вот и попрощались», - усмехнулся Драко и пошел вокруг озера, у самой кромки воды, пиная носком ботинка редкие камешки.

Что-то противно тянуло в груди, и все острее становилось желание пойти прямо туда – в серую воду. Идти медленно-медленно и долго-долго. Его никто не окликнет, не будет встревожено смотреть с берега, не бросится следом, чтобы удержать.

«На что любовь тому, кто умер и остыл?»*

Строчка кружилась и кружилась, навязчивым крещендо стуча в висках.

«Тем ее не нужно», - отрешенно подумал Драко. Им спокойно и безразлично, им никак. Это единственное, чего действительно можно желать – равнодушие. Серый покой, не мягкий, не колючий – пустой.

Перед глазами встало строгое лицо матери, огромные ничего не выражающие глаза.

«А может, она счастлива так?» Отвратительная, нелепая мысль, но сейчас она казалась странно уместной. А потом вспомнился ее звенящий смех и ласковая теплая улыбка. И перехватило горло, и отчаянно защипало глаза.

- Я должен что-нибудь сделать! Должен хотя бы попытаться! – выкрикнул Драко и напряженно замер, почувствовав на плечах чьи-то руки.

- Ты попытаешься. И у тебя обязательно получится. Я знаю.

- Что, Поттер, берешь частные уроки у Трелони? – спросил Драко, не оборачиваясь, и закусил губу, проклиная свой чертов язык. Но руки не исчезли, и от нахлынувшего облегчения даже закружилась голова.

С неба лился прозрачный осенний свет. И вдруг захотелось подставить ладони и наполнить, чтобы удержать навсегда каждую сияющую каплю.

- Ты уезжаешь насовсем? – тихий вопрос, от которого сердце начинает биться быстрее.

- Боишься соскучиться, Поттер? Не волнуйся, когда-нибудь я вернусь, - привычная усмешка, но голос срывается, и горячие ладони накрывают напряженные руки.

- Я буду ждать.

End

* Ронсар