Рыхлый снег взвихривался метелью из-под ног. Горло перехватывало, но Гарри не давал себе ни секунды, чтобы остановиться и отдышаться. Глазам было горячо от выступивших слез, а щеки саднило от мороза и ветра, бьющего в лицо.

"Сбежал, сволочь!" – единственная мысль, которую удавалось додумывать связно. Все остальные прыгали, разбегались, и не было никакой возможности сосредоточиться и удержать.

«Прозевал… идиот… аврор… кретин… недоделанный… опоздаю…все…конец…»
Поскользнувшись и неловко взмахнув руками, Гарри чудом вписался в поворот и, пытаясь избежать столкновения с домом, плюхнулся в сугроб. Взвыл. Потому что волшебная палочка воткнулась в бок. Совершив чудеса акробатики, выхватил ее из кармана и завалился на спину, тяжело дыша.

Ворота распахнулись, и в них материализовался жуткий папаша – Люциус долбанный Малфой. Он возвышался как Эйфелева башня с фотографии Гермионы и, склонив голову так, что нос терялся в пушистом меховом воротнике, взирал на распростершегося у его ног Гарри.
Поттер напрягся.

- А-а…пчхи! – сказал вместо приветствия Малфой, стараясь примять затянутой в кожу рукой топорщившиеся ворсинки воротника.
Гарри привстал, подтягивая колени к груди, и наставил на него палочку.

- Миссстер Поттер, какой приятный сюрприз, - заговорил Люциус, перекатывая на языке каждую букву и певуче растягивая слоги. – Возьмите, это вам, - жестом фокусника он распахнул мантию и извлек на свет букет белых гвоздик.

Гарри вытаращился так, что от напряжения заломило глаза, а когда Люциус присел в чем-то очень напоминающем реверанс, попытался отползти подальше. Но пятки скользили, проваливались в снег и буксовали.

- За… зачем? – выдавил Гарри, часто моргая. То ли в неосознанной попытке рассеять жуткое видение, то ли стряхивая с ресниц снежинки.
- Затем, что вы гость. А гостям в Малфой-Мэнор всегда рады, - Люциус хищно оскалился и, вытянув руку с букетом, шагнул вперед. Гарри стало совсем худо. Он зажмурился, сосчитал до десяти и медленно открыл один глаз.

Малфой исчез. Вместо него в соседнем сугробе сидел Снейп и таращился в пространство. Гарри выдохнул, перекатился набок, потом на живот и, поднявшись на четвереньки, пополз прочь.

- Стоять, Поттер! – гаркнули сзади.
Гарри дернулся и замер, понимая, что не может пошевелить ни рукой ни ногой. Ощущение было как от Ступефая, хотя заклятья он не слышал.
«Вот гад!» - Яростная мысль вспыхнула и погасла. Тело превратилось в пульсирующий комок ожидания.

Потом Гарри тряхнули, вздернули вверх и поставили на ноги. Когда колени перестали предательски подгибаться, руки с плечей убрались, и Снейп возник непосредственно перед, вперившись из-под насупленных бровей прямо в глаза Гарри.

«Гипнотизирует что ли? Зараза!» Гарри моргнул. Наваждение пропало. Но Снейп никуда не делся. По-прежнему стоял и пялился, хмуро и как будто выжидающе.

- Очухались? – в конце концов спросил он. Гарри кивнул. – Поторапливайтесь. Поезд отходит через пятнадцать минут.

Какой поезд, было неясно, зато ясно было, что это отчего-то очень важно. Поэтому, когда Снейп вцепился в предплечье и поволок за собой через сугробы, Гарри не спорил, а исправно торопился, стараясь не растянуться на расползающемся под ногами снегу.

Они пресекли белое, кажущееся в сумерках бархатным поле, пробежали по склону холма, перепрыгнули через поваленное дерево, раскорячившееся черными ветками во все стороны, проскользили по замерзшему пруду и выскочили на привокзальную площадь.

Темнело стремительно, и яркие желтые фонари уже расплывались кляксами на фоне вечернего неба.
Гарри выдрался из хватки Снейпа и кинулся вперед. Он вспомнил наконец куда опаздывает.

Люди мельтешили и путались под ногами. Гарри чертыхался и скакал из стороны в сторону как спятивший кенгуру по пересеченной местности. А потом несся из бесконечных поездов к тому одному, который уже свистел, собираясь отправляться. Мелькнули в окне последнего вагона светлые волосы, и двери с шипением закрылись. Поезд тронулся, медленно набирая скорость. А Гарри все бежал за ним, размахивая руками и что-то крича. И понимал, что все-таки опоздал. Опоздал непоправимо и фатально.

- Не-е-ет! – заорал Гарри. И… проснулся.

Драко сидел в кресле, по-турецки скрестив ноги, взъерошенный и настороженный. Очки в серебристой оправе сползли на самый кончик носа, а увесистый том валялся на полу.

- Ты что? – спросил он, неуловимым движением перетекая из кресла на постель.
- К…кошмар п…приснился. – Гарри, все еще задыхаясь от того неистового бега, приподнялся и, скомкав подушку, откинулся на спинку кровати. Драко смотрел вопросительно и пришлось добавить: - Твой отец подарил мне гвоздики.

- Что? – светлые брови изогнулись и исчезли под растрепанной челкой.
- Цветы такие.
- Идиот, – Драко закатил глаза, – я знаю, что такое гвоздики. Но зачем надо было так орать?

Гарри поморгал, соображая, но подумать как следует ему не дали.

- Рассказывай, - Драко, оперевшись на локти, вытянулся и ждал. - Ясно, - заключил он, когда Гарри закончил сбивчивое повествование. - Сейчас посмотрим.

Он слез на пол, подхватил книгу и зашуршал страницами.

- Снег, - провозгласил он, водя пальцем по строчкам, - "Является символом семяизвержения и оплодотворения. Если мужчина попал в снегопад, то он склонен к занятиям онанизмом". Кхм. Не думал, Поттер, что все так плохо.

- Что это? - спросил Гарри, с ужасом таращась на книжку.
- Зигмунд Фрейд. "Толкование сновидений".
- Это тот самый...
- Маггловский психолог, - кивнул Драко, - родоначальник психоанализа, между прочим. Ладно, твои порочные наклонности пока оставим. Давай дальше.
- Но я..
.
- Тихо, не мешай. Ворота... "Если мужчина видит открытые ворота, это значит, что он не может простить партнеру, что он у него не первый". Поттер, ты что, так мелочен? - Драко глянул презрительно.

Гарри открыл рот, но даже возразить на такую ересь было нечего. Он раздраженно вздохнул и закашлялся, а Драко уже продолжал:

- Если мужчина видит во сне дерево, то это говорит о его интересе к гомосексуализму". Ну... это и так ясно, можно пропустить. Ага! Вот это уже лучше. "Сломанное и засохшее дерево предвещает неудачу в любовных делах". Прекрасно-прекрасно.

- Драко, прекрати пожалуйста эту хрень, - Гарри самого передернуло от просительных интонаций, но Драко остался неумолим.
- Ну отчего же хрень? Очень познавательная книжка. Тэ-э-экс. О! "Дарить цветы кому-нибудь - стремиться к сексуальному контакту с ним. Белые цветы символизирует порочность и неразборчивость в выборе сексуальных партнеров". Как интересно... "Если вы считаете вагоны... " - Поттер, ты считал вагоны?
- М-м-м... Ну да... Наверное. Черт! Драко, это бред!
- "Если вы считаете вагоны проходящего поезда, то вы мечтаете о многочисленных сексуальных контактах". Ясно, Поттер.

Драко отложил книжку и теперь взирал на Гарри с видом верховного судии.

- Что ясно?
- Ты гребанный извращенец. Онанируешь и семяизвергаешься все свободное от меня время, потому что боишься неудачи в сексе. Порочен до корней волос, мечтаешь о групповухе и хочешь моего отца. Все, пора разводиться!

- Я не хочу твоего отца! Сдался он мне сто лет! - заорал Гарри, вскакивая с кровати.
- Ага, значит против всего остального ты не возражешь? - прищурился Драко, тоже поднимаясь.
- Возражаю. Твой Фрейд моральный урод! Да еще озабоченный, к тому же! И вообще я... - голос сорвался, и Гарри отвел взгляд.
- Что?
Гарри мотнул головой, чувствуя как от близости Драко краснеют щеки. Мерлин, сколько лет прошло, а он...
- Я люблю тебя, вот что, - Гарри вздернул подбородок и яростно уставился в серые глаза. - А ты уезжаешь в каком-то чертовом поезде непонятно куда! И что мне после этого думать?
- Что я не одобряю групповуху, - усмехнулся Малфой.

- Дурак! - Гарри сжал кулаки, но это было уже лишнее. Злость улетучилась, когда от шепота Драко защекотоало в ухе.
- А ты так и не научился понимать шутки.
- Ничего себе шутки, - возразил Гарри, но уже просто по привычке, потому что мысли были заняты другим. Он потянулся вперед и обнял. Вот так. Чтобы никаких Люциусов и никаких поездов. А когда Драко отвернулся всего на мгновенье, чтобы бросить в кресло очки, он незаметно задвинул чертову книгу под кровать, с единственным желанием - при первой возможности сунуть ее в камин. От греха подальше.

The end